Оперные мужики (о фильме «Эйфория» И. Вырыпаева)
В знаменитом «Андрее Рублеве» А. Тарковского «решил режиссер, чтобы в кадре сгорела корова» (как прокомментировал гибель безвинного животного неравнодушный поэт). Иван Вырыпаев более гуманен (вернее, более короволюбив): в его «Эйфории» (продемонстрированной по Первому каналу в программе «Закрытый показ» 11 мая) герой убивает буренку прицельным выстрелом. После чего в порыве благородной ревности ухитряется прикончить посредством того же ружья собственную жену и ее незадачливого любовника. В этом контексте кадры «замедленного бега» (бесконечно тиражировавшиеся со времен «Иванова детства») – всего лишь еще одна хрестоматийная цитата. Впрочем, не о том речь.
Впечатляющие картины российских просторов (рассветы, закаты, звезды, облака, бескрайние степи и т.д.), отлично снятые, не могут не вызвать профессионального почтения к трудам оператора. Но «Эйфория», кажется, не видовой фильм. Хотя, как тонко заметил А. Гордон (ведший программу без навязывания своей точки зрения участникам диспута, но и не скрывавший от них таковую), лента И. Вырыпаева удивительным образом напоминает телевизионные сериалы Би-Би-Си о диких животных. По замыслу ее создателей это, очевидно, психологическая драма. Мне скажут: как же обойтись без пейзажей? Но если «тут природа вся валялась в страшно диком беспорядке» (Н. Заболоцкий) – то почти безотносительно к художественному действию: тот случай, когда роскошная рама превосходит по ценности саму картину.
Почему хорошие актеры играют столь ненатурально? Не выявляют характеры, плохо двигаются, натужно косят под «загадочную русскую душу» (причем базовым признаком народности становятся универсальные «ты чо?», «короче» плюс обязательный матерок, к счастью, слегка купированный Первым каналом). Да ведь играть-то им, собственно, нечего. Сюжет картины – история любви: иные полагают, что для художественного события этого достаточно. Любовь, словно война, все спишет. Однако, как справедливо вопросила главный редактор журнала «Сеанс» Л. Аркус, – где же здесь любовь? В пользу создателей фильма заметим: она обозначена.
Возможно, такой подход предпочтителен для нынешнего искусства. Возможно, пора примириться с тем, что мы живем в эпоху обозначений. В рекламном ролике, как правило, не важны ни происхождение героя, ни его сокровенная суть. Ибо герой – функция. И в данном случае талантливый режиссер (может быть, безотчетно) уповает именно на клиповость нашего сознания, позволяющего гламуру прикидываться антигламуром при изображении «ужасов национальной жизни». То, что в прозе и кинематографе, скажем, В. Шукшина было живой болью, мукой уязвленной совести, криком души, превращается ныне в экспортный товар. Главное – это прием, технологический рецепт, рассчитанный на корпоративную тусовку, на благосклонное внимание жюри международных фестивалей и т.д., и т.п. И напрасно обаятельная Полина Агуреева (исполнительница главной роли) уверяла публику, что картина обращена не к интеллекту, а к сердцу зрителя. Последнее как раз не дрогнуло, безошибочно чуя, что к нему обращаются не напрямую, а – «просчитав варианты».
Впрочем, позволительны и другие трактовки. Как выразился Дм. Быков, взявший на себя рискованную роль анфан-террибля (который простодушно изумляется отсутствию королевских одежд), мы по старой советской привычке готовы вмысливать «в текст» любые глобальные смыслы. Да, разумеется; но сам текст от этого не становится лучше. Особенно если на его просторах, по слову классика, «лишь оперные бродят мужики».
«Литературная газета» № 20 (6120), 16 мая 2007, с. 10
|
|