Путь к консолидации
Уже во второй раз 4 ноября мы будет праздновать День народного единства. При этом, несмотря на многие декларации, о реальном единстве в обществе пока что приходится только мечтать. Что же всё-таки нужно для настоящего социального единения? Какими путями идти к всеобщей консолидации? На эти вопросы пытаются ответить эксперты «ЛГ».
<...>
Игорь Волгин:
– У Толстого в «Войне и мире» есть сцена: 15 июня 1812 года император Александр Павлович, приветствуемый в Слободском дворце представителями сословий, выходит «из залы купечества со слезами умиления на глазах». Купцы, сопровождающие государя, тоже рыдают: «И жизнь имущество возьми, ваше величество!» Позже Наташа Ростова освободит подводы от семейного скарба, дабы поместить туда раненых. Генерал-губернатор Москвы Ростопчин сжигает собственное имение. Крестьяне (а также крестьянки) берутся за топоры.
Всеми указанными персонажами – как историческими, так и вымышленными – движет, очевидно, одно «странное» чувство: чувство национального единства.
Когда 3 июля 1941 года, обращаясь к нации, Сталин употребил немыслимую для партийной риторики формулу «братья и сёстры», он тоже уповал на этот последний шанс.
С другой стороны, далеко не всякое несчастье сплачивает страну. В 1917-м внешняя опасность не помешала России расколоться и «в тоске самоубийства» быть ввергнутой в горнило гражданской войны.
Допустим (не приведи бог), что конкретная военная угроза возникает для нашей нынешней отчизны «с названьем кратким» РФ. И что же? Очень трудно представить, чтобы олигарх, хранящий свои неправедно нажитые богатства в швейцарском или немецком банке и занедешево отмазавший от родной армии родных сыновей, слился в патриотическом экстазе с «гражданином Мининым», честно приносящим себя на алтарь. Подобное благолепие невозможно в уязвлённой несправедливостью и ложью стране.
«Попробуйте-ка, – говорит Достоевский, – соединить людей в гражданское общество с одной только целью «спасти животишки»? Ничего не получите, кроме нравственной формулы: “Chacun pour soi et Dieu pour tous («каждый за себя, а Бог за всех» – И.В.)”. С такой формулой никакое гражданское учреждение долго не проживёт…»
Национальное согласие способно возникнуть и при диктатуре (особенно при наличии харизматичного лидера). Тем паче, если диктатор сумеет достаточно убедительно сформулировать свои «высшие» – разумеется, идеальные – цели. Единство нации осуществимо и при демократии, если последняя сумеет внушить гражданам уважение к самим себе и к собственной стране.
Но в любом случае указанное состояние наличествует только тогда, когда нацию скрепляет некий общий фермент. А это не что иное, как культура.
Да, только национальная культура (не «убеждения», а именно мирочувствование) является базой национального единства, а следовательно, и национальной безопасности. Австро-прусскую войну выиграли, как известно, прусские учителя. «Любовь к отеческим гробам» – глубоко культурное и, главное, созидающее чувство. Политические воззрения могут быть несхожими, но это не страшно, если будущие оппоненты сопереживали в детстве Мухе-Цокотухе и не одобряли её обидчиков. А значит – умели-таки отличить добро от зла. Национальную идею не всегда удается сформулировать вербально, но она может существовать и на эмоциональном, подсознательном, «ощущенческом» уровне. «Но если у дороги – куст // Встаёт, особенно – рябина…»
Любовь к родине – бескорыстна и необъяснима. Впрочем, как и «откуда ни возьмись» появляющееся национальное единство.
Что же касается дат… 14 июля 1789 года раскололо Францию. Было пролито море крови. Но с этого начинается новейшая история. У французов хватило ума не почесть свою революцию исторической ошибкой, а включить её в государственный календарь. Ибо падение Бастилии изменило мир. В нашей истории тоже было событие – как бы к нему ни относиться – равноценное по своему последействию. И от этой «точки отсчёта» нам никуда не деться.
«Литературная газета» № 45 (6093), 1 ноября 2006, с. 2
|
|
