Фото здесь


«Литературная газета» № 1, 19 января 2005. С. 13.

СЛОВО И МИР

С 14 по 19 декабря в просторных залах гостиницы «Космос» прошел международный конгресс «Русская словесность в мировом культурном контексте», организованный Фондом Достоевского при поддержке Правительства Москвы. Сотни известных писателей, критиков и ученых из России и зарубежья приняли участие в многочисленных круглых столах и заседаниях этого представительного форума.


ПОКА ЕСТЬ ТРУД УЧИТЕЛЕЙ (Надежда Горлова)

Одним из значительных событий конгресса стал круглый стол «Современные вызовы и постсоветская словесность», который вели директор Пушкинского Дома, член-корр. РАН Николай Скатов и главный редактор журнала «Звезда» Андрей Арьев. Взгляды ведущих на судьбу русской литературы не совпали. Николай Скатов был оптимистичен: «Я не могу представить себе почтенную американскую матрону, пишущую стихи. А в России я знаю десятки простых женщин, которые пишут. Это подпочва, она питает русскую поэзию и бесконечно будет ее питать. Это дает нам право рассчитывать, что на вызовы современности мы дадим достойный ответ, несмотря ни на что».

Андрей Арьев проявил скепсис: «Мы перестали заниматься реальной культурной работой, даже писатели. Что бы мы ни говорили о высокой духовности русской культуры, мы уже и сами предпочитаем вечером включить телевизор, а не открыть, скажем, толстый журнал. Говорить, что сейчас «поэт в России больше, чем поэт», я бы поостерегся. Как жестко, но правильно кто-то пошутил: «Поэт в России больше не поэт». Так что ждать значительного резонанса от современной культуры трудно. Проблема связана еще и с тем, что молодое поколение отвлечено от культуры на более насущные занятия. Это общемировой неутешительный процесс».

Участники круглого стола поспорили о терминах – как правильнее называть постсоветскую культуру? И пришли к выводу, что культура, в которой мы сейчас живем, по сути остается безымянной. Назвать ее советской уже нельзя. Русской, по мнению многих, тоже нельзя, поскольку она выходит далеко за рамки этнической, а само прилагательное «русский» ассоциируется в ближнем зарубежье, остающемся ее ойкуменой, с имперской политикой «большого брата». Российская культура – определение также неубедительное, поскольку этот термин возник как продукт распада Советского Союза. Определили, что наша главная задача – сохранить единое культурное пространство, пусть и безымянное. Выступающие из Приднестровья, Узбекистана, Таджикистана, Украины рассказывали о том, что делается в бывших республиках СССР для его поддержания. И как происходит его уничтожение. «Я не эмигрировал, но русская культура эмигрировала от меня», – сказал Е. Абдуллаев из Ташкента. Р. Клейман (Кишинев) подытожила: «Единое культурное пространство не распалось. Оно изрублено, оно кровоточит, но оно есть».

Пути выхода предложила В. Тимофеева, ученый и преподаватель средней школы из Воронежа. Она отметила, что культура востребована и пропагандируется прежде всего нашим учительством. «Мы учим детей смотреть на мир шире, чем предлагают рамки узконациональной культуры. Например, говоря о русском модернизме, я не могу не углубиться в его истоки, не могу не сказать о французской, английской культуре. Культура не пропадет, пока есть черновой труд учителей и библиотекарей».

С жаром поддержал президент Фонда Достоевского И. Волгин (Москва): «Культуру нужно навязывать, как картошку при Екатерине. Нация должна говорить на одном культурном языке. А этот базовый язык закладывается только в средней школе. Государство и школа должны навязывать некий базовый набор культурных ценностей. Иначе государство рухнет».

Так участники круглого стола пришли к мысли, что судьба безымянной «постсоветской словесности» в руках средней школы, ибо сохранить культурное пространство под силу только подвижническому учительству. Не без помощи государства. Это и будет нашим ответом на «вызовы современности».



МЕЖДУ ХАОСОМ И КОСМОСОМ (Сергей Гловюк, участник конгресса)

Такого масштабного конгресса в России не было очень давно. Широта заявленной темы определяла круг вопросов и дискуссий, а панорамный взгляд на русскую литературу естественным образом подчеркивал ее значимость и современность.

Вот только, как заметил на итоговом круглом столе Игорь Волгин: «Конгресс проходит в отсутствие общественного интереса к русской литературе, и это явление для России довольно новое. Литература есть и критика есть, а общественный интерес потерян».

Одним из главных на итоговом круглом столе оказался вопрос о русской национальной идее. «Может быть, русская литература и есть русская национальная идея? – высказал в очередной раз предположение Игорь Волгин, оставляя знак вопроса. – А утрата литературы – это угроза национальной безопасности, утрачивая литературу и язык, мы утрачиваем страну. Есть над чем призадуматься?!» «Все это так, – соглашается Инна Кабыш, ученый секретарь конгресса. – Просто русский человек устал быть читающим, идет отказ от литературы в школе под предлогом ее якобы депрессивности и сложной психологической нагрузки. Поэтому задача творцов – стать деревьями на краю оврага, дабы предотвратить его расползание и эрозию всей почвы. Оврага этической и эстетической пустоты».

Илья Левяш, культуролог из Минска, определил национальную идею как истину между хаосом и космосом. А затем подметил удивительную метаморфозу: засилье цивилизации приводит, наоборот, к варваризации человека и человечества, вошедшего в период глобализации.

Литературовед Анастасия Гачева напомнила, что на протяжении веков русская литература была литературой любви, делания и служения, а современная литература в большей своей массе – эстетическая игра, это и обусловливает ее место и нынешнее отношение к ней. И если раньше человечество шло путем запрета и ограничений, то, пойдя путем вседозволенности, оно сегодня может зайти в тупик. А филолог и литературовед Улданай Бахтикиреева подчеркнула огромное влияние русской литературы на другие народы. Человек, читающий и знающий подлинную русскую литературу, никогда не будет против России.

Видимо, действительно есть какая-то связь между национальной идеей и русской литературой при всем многообразии последней, и конгресс еще раз привлек внимание к этой проблеме. Но будет ли он услышан – это еще один вопрос. Во всяком случае, если общенациональная идея будет найдена и окончательно определена, то записана она будет кириллическими буквами, на русском языке, литературным стилем и явится частью российской словесности.

---------------------------------

«Газета» № 237, 21 декабря 2004. С. 13.

ЛЕБЕДЬ, РАК И ДОСТОЕВСКИЙ (Кирилл Решетников)

В столице завершился международный конгресс «Русская словесность в мировом культурном контексте», организованный Фондом Достоевского при поддержке Правительства Москвы и Русского ПЕН-центра. Наиболее смелая идея организаторов заключалась в отказе от узких тематических рамок.

По признанию председателя оргкомитета, поэта и литературоведа Игоря Волгина, эта затея представляла собой рискованный эксперимент. Сколь бы ни был велик размах той или иной литературной конференции, она между тем всегда остается в пределах более или менее обозримой темы. Однако после конференции по Достоевскому 2001 года было решено сделать шаг за общепринятый академический горизонт. Организаторы посчитали, что настал наконец момент для коллективного высказывания, которое охватывало бы русскую словесность как минимум трех последних столетий. Импульсом послужило носящееся в воздухе ощущение некоего временного и историко-культурного рубежа – завершения эпохи литературоцентризма, на протяжении которой словесность во многом формировала менталитет нации и определяла ее внешний облик. Как бы то ни было, беспрецедентное событие должно было знаменовать собой подведение эпохальных итогов и отчасти служить неким ритуалом, намекающим на переход в новую эру.

Подготовить конференцию было, конечно, непросто: как всегда, все упиралось в финансирование. Участие столичных властей сделало акцию возможной. Амбициозный замысел удался хотя бы с чисто формальной точки зрения. Гостиница «Космос», где проходили заседания, на несколько дней превратилась в место сбора огромного количества людей, так или иначе занимающихся литературой. Литераторов, не нуждающихся в представлении, было не то чтобы очень много, но все же достаточно. Одной из звезд конференции стал неутомимый Евгений Евтушенко, рассказавший о своей работе над большой антологией русской поэзии. Издав собрание русских стихотворений XX столетия «Строфы века», поэт обратился к более масштабному историческому срезу. Теперь он представит русских стихотворцев начиная примерно со времени «Слова о полку Игореве», не так давно переведенного им. Этот перевод, кстати, тоже войдет в антологию. На «круглом столе» «Биография как творчество» выступала неподражаемая Мария Васильевна Розанова, недавно выпустившая трехтомное собрание лагерных писем Андрея Синявского. В них, между прочим, почти полностью содержатся тексты, впоследствии превратившиеся в знаменитые «Прогулки с Пушкиным». Чувство радостного удивления вызвал уровень региональной (и представляющей бывшие советские республики) филологии. Несмотря на изрядную порцию откровенно слабых докладов, было приятно обнаружить, что в Гродно, Воронеже и Екатеринбурге бог весть на какие деньги увлеченно и часто очень хорошо занимаются стратегиями американского литературоведения, риторической парадигмой в русском романе XVIII века, маргинальными формами стиха и анализом сетевой коммуникации. Среди наиболее популярных «героев» академических сообщений были Достоевский (без него никуда) и Марина Цветаева (что особенно приятно на фоне традиционного засилья Ахматовой).

На конгресс прибыло более семидесяти иностранцев, но, к несчастью, самые крупные киты мирового литературного океана так и не почтили мероприятие своим присутствием. Были приглашены Маркес, Павич и Джозеф Кутзее, но все они ограничились приветственными письмами с сожалением о том, что не смогут приехать. Не было и многих видных зарубежных славистов, что неудивительно – ведь в университетах сейчас сессия. А еще в стенах «Космоса» можно было в очередной раз увидеть, насколько разобщен и многополярен русский гуманитарный мир. Если исходить из того, что для конференции необходим хотя бы минимум фундаментальных установок, принимаемых всеми участниками, то общерусская культурологическая конференция невозможна в принципе. Интеллектуальная подоплека, скрывающаяся за респектабельной атмосферой «круглых столов», как это часто бывает, во многом прояснялась только в кулуарах. Там, услышав вслед за славословием русской идее утверждение о том, что христианство отменило родство по крови, можно было осознать, что носители одной культуры говорят на разных языках, пропасть между которыми не осилит никакой переводчик.


---------------------------------------------

«Независимая газета» – «Ex libris» № 49, 23 декабря 2004. С. 2.

ФИЛОЛОГИЧЕСКИЙ СЛАВЯНСКИЙ БАЗАР (Мария Раевская)

В день восстания декабристов в Москве открылся пятидневный международный научный конгресс «Русская словесность в мировом культурном контексте». Организовал его Фонд Достоевского при поддержке Правительства Москвы и содействии МГУ им. М.В. Ломоносова, Литинститута, ИМЛИ, Русского ПЕН-центра и Института русского языка имени В.В. Виноградова. Задача была поставлена глобальная: как пошутил председатель конгресса профессор Игорь Волгин, «всего-навсего рассмотреть итоги развития российской словесности за последние два-три века» и при этом «впрячь в одну телегу» само искусство и теорию искусства». При этом постарались пригласить писателей и филологов из разных «школ» и «лагерей», ибо, по словам того же Игоря Волгина, «нам при всех наших достоинствах не пристала роль селекционеров, заботливо отделяющих агнцев от козлищ, ибо в последнем случае козлищами имеем шанс оказаться мы сами».

На открытии конгресса речи произносили писатели Василий Аксенов, Владимир Маканин, Юрий Поляков. Евгений Евтушенко в красных брюках и зеленом галстуке читал свежее стихотворение о «какбыйцах» – тех, кто злоупотребляет словосочетанием-паразитом «как бы». В зале можно было увидеть Марию Розанову и молодого человека с бейджиком «Александр Иосифович Бродский». Сразу после Андрея Битова, автора знаменитого романа «Пушкинский дом», слово взял Николай Скатов, член-корреспондент РАН, директор настоящего Пушкинского дома – Института русской литературы РАН. Он и назвал действо, разворачивавшееся в гостинице «Космос», «славянским базаром», похвалив его за «пестроту и праздничность, которой так обделена русская словесность». Профессор Женевского университета и ректор международного «Ломоносов-университета» Жорж Нива на великолепном русском рассказал, что наши дипломаты часто у него спрашивают: чем улучшить имидж России в глазах Запада? «Ответить на вопрос с политической точки зрения я не взялся. Я сказал: у вас для этого есть великая литература».

Тому, как нашу литературу воспринимают в «зарубежном контексте», и были посвящены самые интересные доклады конгресса. Профессор Тартуского университета Сергей Исаков говорил, что в Эстонии с 2000–2001 годов отношение к русской культуре стало понемногу улучшаться: «Возрос интерес к русскому языку: в 2/3 эстонских школ он стал вторым иностранным языком после английского... Несколько возросло количество переводов из русской литературы: в 2001 и 2002 гг. – 17, что составляет примерно 4% от общего числа переведенных книг, в 2003 г. – 19 (почти 5% от всех переводов, вышедших отдельными изданиями)».

Зато в Германии, по утверждениям выступавшего Дмитрия Чугунова, уже наладилось грамотное восприятие русской литературы. Современные немецкие прозаики (Инго Шульц, Томас Бруссиг) отбросили взгляд на Россию как на государство снегов и медведей, а русских писателей не воспринимают всех поголовно как «коммунистов». Немцы вообще интересуются сегодняшней русской культурой, чего не скажешь об американцах.

По свидетельству Татьяны Маликовой, «с падением СССР и окончанием холодной войны американская критика все реже и реже обращается к произведениям современной русской литературы (за исключением немногочисленных теперь узкославистских изданий)». Однако американские писатели не забывают русскую классику. После трагедии 11 сентября 2001 г. знаменитый Джон Апдайк написал рассказ о террористах «Многообразие религиозного опыта» – и в нем, как утверждает в докладе Светлана Мартьянова, отчетливо видно влияние философии Достоевского.

Нельзя не отметить, что на конгрессе очень много докладов было так или иначе связано с Достоевским. Правда, как уверяет Волгин, никакого специального «лобби» не было, устроители не старались отобрать как можно больше докладов про любимого писателя. Но все-таки члена оргкомитета конгресса литературоведа Игоря Золотусского слегка смутила такая «гегемония» одного автора, и он заявил на открытии, что Достоевский – это еще не «наше все», чем вызвал бурную полемику. Золотусскому пришлось пояснить свою мысль: «Не надо забывать, что существуют и другие великие писатели, к примеру, Николай Семенович Лесков. Его «Соборяне» печатались в журнале «Русский вестник» одновременно с «Бесами». «Бесы» описывают подполье, «Соборяне» – духовный полет. Русская литература всегда летела с двумя крыльями, и мы должны об этом помнить каждый день».


-----------------------------

«Независимая газета» – «Ex libris» № 49, 23 декабря 2004. С. 2.

ПАРАД ПОЭТОВ (Александр Герасимов)

Семнадцатого декабря в рамках международного конгресса «Русская словесность в мировом культурном контексте», проходившего в гостинице «Космос», случился «Вечер современной поэзии». Концерт мог бы считаться рядовым и привычным, если бы не был столь масштабным...

Заявок на участие было много. Поэтому решили читать по три стихотворения. Первым на сцену пригласили Владимира Кострова. Обнаружив, что микрофон отсутствует, поэт был готов читать стихи повторно в разных местах зала и оптимистично признался: «На мне постоянно случается какая-нибудь неприятность... Приду в кинотеатр, всегда двухметровый сидит передо мной...» Владимир Костров читал стихотворение о памятнике Гоголю и отрывок из драмы «Джордано» – балладу об ослах: «...Из ста ослиных лбов нам не добыть огня / и лучше Божий дар скорей пропить в трактире. И все-таки, друзья, в тревожном нашем мире / количество ослов – загадка для меня».

Ведущий Юрий Кублановский следил за тем, чтобы вечер не превращался в «кадриль литературы, прославленную Достоевским», и останавливал почти всех, кто не соблюдал регламента. Свои произведения успели обнародовать Юрий Ряшенцев, Алексей Цветков, Станислав Минаков, Олеся Николаева, Максим Амелин, Евгений Рейн, Инна Кабыш, Дмитрий Быков, Сергей Гандлевский, Вадим Рабинович, Наталья Ванханен, Илья Фаликов, Мария Ватутина, Евгений Чигрин, Евгений Евтушенко... Поэты читали по-разному: монотонно тараторя, брутально крича, артистично жестикулируя, даже подпевая... Наперекор звонкам мобильников.

По-белорусски декламировал Владимир Некляев, а под занавес читали три «сестры таланта» (Вера Павлова, Елена Исаева, Анна Аркатова), которым из-за нехватки времени пришлось быть предельно краткими.

В заключение Юрий Кублановский резюмировал: «Русская поэзия существует. Может быть, в XXI веке она выживет, хотя, конечно, это очень рафинированный вид творчества, который отступает перед цивилизацией...».

-------------------------------------

Мнение одного из руководителей конгресса:

ЕСЛИ ПЕССИМИЗМ ТАЙНО ЖАЖДЕТ ОПРОВЕРЖЕНИЯ...(Вадим Баранов)
«Книжная газета»

-------------------------------------

Сетевые публикации:

ФОРУМ В КОНТЕКСТЕ КНИГИ (Ольга Чернорицкая)
«Сетевая словесность»

ИТОГИ ТРЕХ ВЕКОВ: СЛОВЕСНОСТЬ АКТУАЛЬНА! (Александр Корамыслов)
«Сетевая словесность»